–  Да  хрен  их знает. Где как. В США так же, как у нас,  и  даже
хуже.  В  Европе сносно все, но своих приколов хватает. В  Латинской
Америке говорили, что власть за властью меняется. Китаю вообще  тьфу
на  все… ну погибло у них около двухсот миллионов, и хрен бы с ними.
Очухались, восстанавливают сельское хозяйство. Вот уж не подумал бы,
что китайцы первыми очухаются.
   – А наши? – спросил Саня. – Ну те, которые откололись…
   –  Наши?  –  вскинул  брови  сосед,  удивляясь  неосведомленности
друзей.  –  Сибирских  вояк  танками и  авиацией  раздолбали.  Потом
морпехи  с  Североморска зачищали. Их же вывели под  Москву,  теперь
оттуда  по  всем  направлениям и работают.  Там,  в  общем-то,  бунт
похерили, но бандитов столько…
   Сосед  театрально  схватился  за  голову,  выказывая  ужас  перед
количеством банд.
   –  А  еще же хохма… К примеру, в городке народ вооружился,  чтобы
самостоятельно отбиваться от бандитов. Правительство сначала хвалило
такие  действия. Называли их отрядами самообороны, – сосед  улыбался
тому,   что  рассказывал,  –  а  потом,  когда  такие  отряды  стали
отстреливаться  и  от правительственных войск,  стало  понятно,  что
ситуевина-то   запущенная.  Приказали  всем  таким   самооборонщикам
сложить  оружие. А кто в здравом уме расстанется с берданкой,  когда
вокруг  волчары в человеческом обличий ползают? Вот  морпехи  еще  и
самооборонщиков зачищают.
   –  А  менты? – удивился Павленко. – У морпехов вроде же всю жизнь
только боевые задачи были?
   –  А  ментам  не  верят больше. После восстания в  Ростове.  Там,
короче,  такая  заварушка  была, что мало никому  не  показалось.  В
Ростове  столько  различных диаспор было… и  чеченцы,  и  абхазы,  и
грузины,  и армяне… в общем, такой винегрет. Ну, там сначала  –  как
везде,  только бандитов больше стало. А потом на национальной  почве
полыхнуло.  Резня  была жуткая. Менты зачищали  не  глядя.  В  общем
подавили  в  крови. А после этого сказали, что им власть  московская
даром не нужна и Ростовская область независимой становится. Ну их  и
отутюжили  «градами» и авиацией. Менты же только  против  безоружных
могут  воевать…  Это  же не омоновцы мятежи поднимали.  Сдались  как
миленькие. В Ростове уже два месяца военное положение. Комендантский
час  и все такое. Хотя комендантский час почти везде был. Раньше всю
страну накрывали, теперь только по криминогенным участкам вводят.
   Переглянувшись,   Александр  и  Виктор,   казалось,   не   верили
россказням охранника лагеря.
   К  полуночи  они расстались с ним и завалились спать. Впервые  за
полгода они наслаждались чистым постельным бельем и мягкостью  коек.
Странно,   но  когда  первая  эйфория  прошла,  они  уже  не   могли
представить,  как  прожили это время и спали на голых  досках,  а  в
самом начале их злоключений – на столах на метеопосту.
   Александр  не  мог уснуть. Все его тело болело  после  побоев,  и
d`fe  малейшее  шевеление  вызывало некоторые  неудобства,  мешающие
уснуть.  Он  лежал и думал, к какому ужасу привел  удар  океаном  по
прибрежным полосам. А теперь он, отошедший на второй план,  был  уже
не  нужен,  чтобы  общество продолжало само себя уничтожать.  Словно
потоп   был  только  детонатором,  который  подорвал  давно   кем-то
заложенный  социальный  заряд. И весь мир теперь,  словно  порох  на
открытом   пространстве,   сгорал,   оставляя   за   собой   тлеющий
человеческий шлак.
   – Это кошмар, – нечаянно произнес он вслух.
   Оказалось, что Павленко тоже не может уснуть в непривычной  после
барака тишине. Там их сон наполняли сопение и храп сотен носоглоток,
а  тут  в полной тишине… звенящей, даже чуть страшной тишине, им  не
хватало хоть какого-то звука.
   –  Угу, – промычал Павленко. – Как бы мы еще лагерь добрым словом