|
– Хорошо поработали уроды, – зло процедил Ханин.
– Это не те… это кто-то из наших, – сказал Рухлов.
– Я понимаю, – кивнул Ханин и спросил: – Кто, хоть есть догадки?
– Леха говорит, что это Кондрат со своей кодлой.
– Он что, не может их выловить никак? – удивился Ханин.
– Нет. Говорит, мы упустили момент. Теперь они в глубоком
подполье, – сказал Рухлов.
– Вот уроды. Весь город оборону держит. Людям есть нечего, а они
еще и гадят где могут.
Антону было нечего на это сказать.
Без обстрелов города не обходилось ни дня. И без внутренних
диверсий и саботажа. Раненые поступали в госпиталь Алины если не
потоком, то вполне постоянным, непересыхающим ручейком. И самое
страшное для всех – это были раненые дети. Лекарств и медиков не
хватало.
Скончавшихся от ранений хоронили в парке прямо рядом с
госпиталем. Было страшно читать на досках над могилами годы жизни.
Дошло до того, что облегченно вздыхали, что очередная могила
оказывалась могилой старика, а не ребенка или молодых парней и
девушек.
Встряхнув голову и прогнав из нее дремоту, нападавшую даже на
стоящего Рухлова, тот сказал:
– Тут Алина просит дать ей возможность вывести из города детей.
– Куда и как? – спросил Ханин.
– К большой воде. По маршруту Серова.
– Они не пройдут. Мы не знаем до сих пор, прошел ли Серов. Да и
эти уроды окружили полностью же.
– Она просит дать ей возможность договориться с боевиками, –
сказал Рухлов без особой надежды.
– Мы же уже связывались по этому поводу. Этот их Ринат четко
сказал: или – или. Или полная капитуляция. Или все сидят в городе.
Мол, так мы быстрее одумаемся, когда начнут дети от голода умирать.
– Мы просили за женщин, детей и стариков. Сейчас она будет
просить выпустить только детей.
– Пусть делает, что хочет, – сказал Ханин. – Но я не верю им. Ни
одному слову не верю. Верил бы… сдался бы к чертям. И не только я не
верю. Никто не верит, после того что они творили.
– У нас нет выбора, – заметил Антон.
– Есть, – сказал Ханин. – Есть возможность пойти на прорыв. И
уже прорвавшимися пойти до большой воды и попробовать ее пересечь.
– Прорвутся только крепкие и молодые, – сказал убежденно
Рухлов. – Старики и женщины… дети… они не пройдут.
– А так погибнут все. От голода, – сказал жестко Ханин.
Потерев отросшую щетину, Рухлов сказал:
– Я знаю. Давай сегодня попробуем план этот проработать. С
учетом выводить только детей.
Договорившись, что они встретятся в штабе обороны города через
час, Рухлов и Ханин расстались.
До штаба Рухлов доковылял сам, проигнорировав предложение
водителя Ханина подвезти его. Притулившись на стуле у стенки, он
закрыл глаза и попытался отрешиться от шума в комнате. Его
раздражали постоянные переговоры по рации и споры собравшихся, но не
кричать же им, чтобы заткнулись, и не искать же другого места для
отдыха. Мало ли что случится.
Раненная осколком минометного снаряда нога тоже болела и ныла,
не давая окончательно расслабиться. Но даже эти все препятствия не
помешали усталому мозгу провалиться в сон.
Проснулся Антон, когда в штабе уже вовсю шло совещание. Ханин
спокойно слушал высказывания людей и сам старался их не перебивать.
Только уточнял, что имел в виду тот или иной докладчик.
|
|